Сборник прозы
|
Б и б л и о т е к а п у т е ш е с т в е н н и к о в "Д и л и ж а н с ъ"
|
Николай Александрович Лейкин
В вагоне конно-железной дороги
На Знаменской площади, у Лиговки, стоит вагон конно-железной дороги.
Кондуктор и кучер переводят лошадей с одного конца вагона на другой. К вагону
спешит публика, стараясь захватить места, юркает в нутро и лезет на крышу. На
крыше сидят уже человек шесть. Тут и отставной солдат, с галунами на рукаве;
мастеровой мальчик в коротком пальто, из-под которого выглядывает тиковый
халат; полотер в чуйке и со щеткой, завернутой в зеленое сукно; мужик в тулупе,
с желтыми, еще неотчищенными сапогами под мышкой и между ними - купец в
длиннополом сюртуке, в шляпе и с красным коленкоровым зонтиком в руках. Купец
только что взлез, упарился, отирает фуляровым платком пот и говорит:
— То есть, Господи, до чего человек умудряется! Эдакая махина, слишком
сорок человек в ней сидит, и везут ее две лошади так легко, словно павлинье
перо!
— В иностранных землях, говорят, еще мудренее устроено, — отвечает
полотер; там на собаках ездят, а то так на слоне...
— Чего тут собаки! Уж и это-то — премудрость! — восклицает купец.
Полотер считает за нужное что-нибудь отвечать и продолжает:
— А то мы вот тут как-то в книжке читали, так в какой-то земле верблюда
поймали, вдели ему в ухо серьгу бриллиантовую в тыщу рублей и опять пустили
в море. Посланник наш наезжал, закинули ему сеть, думали осетра поймать и
вдруг — верблюд... Взглянул он ему на серьгу и говорит: пустите его шельмеца, —
пусть он повыростит.
— Поживем еще годков с десяток, так, может, сидя вот тут и чаек попивать
будем, а нет — и графинчик... — сказал купец.
— А то в Пассаже годов десять тому назад так блохи карету возили, —
отвечал полотер и утер полой чуйки нос.
В разговор вмешался солдат.
— Что блохи! — сказал он. — Во время коронования в Москве я целых быков
жареных видел и фонтан вином бил.
Купец в недоумении посмотрел на полотера и солдата, но тотчас же был
отвлечен следующим зрелищем. На крышу вагона только что взлез мужик в армяке, а
за ним по лестнице лезла баба, в кафтане и платке на голове с изображением на
нем географической карты. Бабу дергал снизу за подол кондуктор и кричал:
— Тетка, тетка, слезай вниз и садись в нутро! Дамам наверх не дозволяется.
Баба держалась за перила и визжала. Слышалась фразы: "Ох убьет, убьет,
мерзавец! Парамоныч, заступись!" Мужик схватил бабу за голову и начал ее тянуть
наверх.
— Пусти! — крикнул кондуктор. — А то и тебе вниз велю сойти... Говорят
вам, что дамам наверхъ нельзя...
Мужик оставил бабу, посмотрел вниз на кондуктора и сказал:
— Да она нешто дама?
— Все-таки — женский пол... — отвечал кондуктор, снял со ступенек бабу и
пихнул ее вовнутрь вагона.
— Прощай, Акулина! Ты вот — женский пол, так и плати за это лишних две
копейки! — кричал мужик.
— С бабой-то бы поваднее сидеть было... — проговорил купец, улыбнулся и
погладил бороду.
Полотер скосил на него глаза и отчеканил:
— Нельзя-с... Что верхом на лошадь, что на колокольню, что сюда на вышку —
бабам не полагается. На то — закон. Еще Петр Великий запретил.
СПб. Издание книгопродавцев Колесова и Михина, 1874
_______________________________________________________________________________