Скиталец

                                            Икар


          Деревенский  кузнец  Назар  приехал в город за покупками по хозяйству и по
     устройству паровика, имея в кармане на эти покупки тридцать рублей.
          Он   шел   по   главной   улице,   разыскивая   магазин   с   техническими
     принадлежностями, но магазин все как-то не попадался ему на глаза.
          Наружность у Назара  самая  непривлекательная:  он  —  сутулый, с пологими
     плечами, с длинной жилистой шеей и угловатым лицом, с козлиной бородой.
          Голова  его  наклонена,  задумчивый  взгляд  устремился в землю, а походка
     тяжела и неуклюжа.
          Кузнец  Назар — странный и "чудной" мужик.  Вся деревня  смеется  над ним,
     хотя и считает его "докой" и "хитрецом".
          Однодеревенцы  отказываются  понимать его: он иногда толкует им о том, что
     можно сделать "вечный двигатель", или вдруг придет в умиление, смотря на восход
     или закат солнца, радуется красивому цвету облаков.
          А паровик  он  сделал  хотя  и  хорошо,  "умственно" и "хитро", но — "ни к
     чему", так как гораздо дешевле было бы купить его готовым.
          И много  было в Назаре  такого,  что всем казалось  непонятным, странным и
     смешным.
          Сооружение   паровика   стоило   ему   огромного  умственного  напряжения;
     приходилось  многое  постигать,  изобретать,  проводить  бессонные ночи, но это
     нравилось ему, и он вложил свою душу в совершенно ненужный ему паровик.
          Теперь он почти даром отдает его напрокат.
          За все  эти  поступки  вся деревня  хохочет над ним и ругательски ругается
     жена, женщина умная, почтенная, религиозная и хозяйственная.
          Вот и теперь  Назар,  вместо того  чтобы  попасть в технический магазин да
     потом  идти  на  базар  за  покупками по поручению жены, внезапно остановился у
     огромного окна магазина художественных вещей и фарфоровых изделий.
          Его поразила  маленькая фарфоровая группа:  молодой нагой парень, будто бы
     ангел  с  крылами,  упал  на острый камень около воды; так и видно, что упал он
     откуда-то  с  облаков  и  разбился о камень, и так жалостно и красиво лежит его
     аккуратное  тело,  а  из-за  белых плеч, как паруса, легли изломанные, разбитые
     крылья.
          И еще  две  голые  девицы  подплыли к нему из воды,  русалки, должно быть,
     любопытные, и заглядывают ему в мертвое пригожее лицо.
          И вдруг умиление и слезы  почувствовал Назар, и сам не знает отчего: то ли
     история   чувствительная  представлена,  то  ли  в  линиях  и  очертаниях  этих
     фарфоровых  тел  есть  что-то умилительное, тонкое, так бы вот все и смотрел, и
     плакал.
          Необыкновенное  волнение  овладело  Назаром: ему казалось, что можно вечно
     стоять здесь и любоваться на эти удивительно красивые  тонкие линии, и от этого
     любования слезы навертывались па глаза.
          И все  его  хозяйство,  и  паровик,  и  жена  показались  ему  пустяками в
     сравнении  с  тем  счастьем,  которое должен испытывать обладатель этой вещицы.
     Почти  бессознательно  отворил  он  дверь  магазина  и  остановился  у  порога,
     стаскивая шапку.
          — Чего тебе? — небрежно  крикнул на него  барин,  стоявший за прилавком, —
     хозяин, должно быть.
          Тогда  Назар  ткнул  корявым  пальцем в вещицу и спросил дрожащим голосом,
     заикаясь:
          — Сколько стоит?
          Приказчик удивленно и недоверчиво посмотрел на мужика и ответил:
          — Это — "Икар", стоит двадцать пять рублей, ты — от кого?
          Назар  молча  завернул  полу  кафтана,  дрожащими  руками  вынул деньги и,
     отдавая, сказал внушительно и проникновенно:
          — Получи.
          Затем он бережно  положил за пазуху  тщательно запакованную драгоценность,
     нахлобучил  шапку  и  удалился от магазина своей тяжелой походкой, неуклюжий, с
     наклоненной  задумчиво  головой,  пологими  плечами  и  длинной мужицкой шеей в
     рубцах и складках.
          Назар вернулся домой  без покупок, но радостный и улыбающийся своей тихой,
     детской улыбкой.
          Жена удивилась праздничному лицу Назара.
          Трое ребятишек обступили его, ожидая гостинцев. Жена стояла в двери чулана
     и проницательно ему прямо в лицо.
          - Что это,  Назар,  каким  ты  именинником  приехал  нынче?  А  где  у  те
     покупки-то?
          Назар  молча  и  загадочно  улыбнулся,  и  все стоял посредине избы, и все
     нащупывал что-то за пазухой.
          — Покупок я не купил,  оставил до другого раза! — медленно, с расстановкой
     заговорил  он  и  все  улыбался  своей  хорошей,  трогательной улыбкой, которая
     удивительно преображала его некрасивое лицо. — А вот, жена, погляди-кось, какую
     вещу я тебе  привез!  Двадцать пять рублев отдал, потому и не купил, все деньги
     извел...
          Тут  он  бережно  вынул  „Икара", дрожащими руками развернул его и любовно
     поставил на стол.
          При  взгляде на голые человеческие фигуры почтенная женщина долго не могла
     вымолвить  ни  слова,  пораженная  горем и негодованием. Наконец она всплеснула
     руками и неожиданно для Назара вдруг разразилась энергичной и звонкой бранью:
          — С ума ты сошел,  старый  дурак,  греховодник ты этакий,  бесстыжие  твои
     глаза!.. Голых баб купил,  батюшки мои светы! Да неужто не стыдно тебе глядеть-
     то на этакую пакость,  бесстыдник ты, охальник, озорник бессовестный! Да неужто
     двадцать пять целковых? Батюшки! Ограбил! Разорил! По миру пустил, разбойник...
     душе-гу-уб!  Что мы есть-то  теперь  будем?  Дети-то  босиком да без хлеба! Ай,
     батюшки! Да и что это с тобой попритчилось?
          Ее укоры  мало-помалу перешли в причитания и слезы.  Мысль о двадцати пяти
     рублях, истраченных так глупо, все более и более ужасала ее.
          Она  плакала с воем и причитаниями,  как плачут по покойникам.  Ребятишки,
     глядя на нее, тоже завыли.
          А Назар  стоял  среди  них,  как бы пробужденный от сна, и силился  что-то
     сказать, и на добром лице выражалась острая и внезапная боль.
          Смотреть на бесстыдных  "голых баб"  Назару строго воспрещено. И только по
     воскресеньям,  когда  жена  с  детьми уходит в церковь,  Назар отпирает сундук,
     бережно вынимает оттуда "Икара", садится за стол, держит хрупкую вещицу в своих
     огромных,   корявых   пальцах,   долго   любуясь  ею,  и  детская,  прекрасная,
     трогательная улыбка появляется на его лице.

          "Самарская газета", 1899, No 276, под названием "Статуэтка"


     _______________________________________________________________________________

          Подготовка текста: Лукьян Поворотов